Письмо Амстердаму
Когда приходит лето, вместе с ним к тебе приходит тёплое солнце. А с этим солнцем — влажная, заставляющая потеть жара. Руль моего велосипеда становится таким горячим, что трудно за него держаться, а на каждом красном свете твоя жара падает на меня, как тяжёлое одеяло. Наступают длинные, очень длинные дни, которые дают место таким же длинным разговорам. В этих разговорах мы с тобой остаёмся бодрствующими всю короткую, почти незаметно проходящую ночь. И когда кажется, что больше нечего сказать, мы вдруг смотрим в окно и видим, что ты уже открыл свет и готовишь нас к новому дню. Долгому, очень долгому дню.
Летом твой ветер не пронизывает до костей, как зимой. Он просто мягко обнимает и охлаждает прохожих. Вместе с этим ветром ты часто приносишь запах моря — такой любимый и необычный для меня.
Когда к тебе приходит лето, я начинаю думать, что, может быть, я действительно могу тебя полюбить. Полюбить твои самые красивые и старые улицы, твои кривоватые здания, канал под моим окном. Я по-новому начинаю любить людей, которые сидят в баре на другой стороне канала до поздней ночи, разговаривают и смеются. Они смеются так громко, что даже моя маленькая комната наполняется их радостью. А я, сидя одна, смотрю на них и думаю, какие же они свободные. Какой же свободный ты. И какой свободной ты делаешь меня.
Долго думала, почему начинаю тебя любить. И поняла, что люблю ту свободу, которую ты мне подарил. Такую простую свободу — просто быть. Свободу не думать о том, как на меня посмотрят люди, что скажут незнакомые прохожие о моей странной и несочетающейся одежде. Свободу выйти и долго гулять по уже знакомым твоим улицам. С каждым днём я всё лучше узнаю тебя, и мои прогулки становятся всё дальше — без одного даже взгляда на карту.
Ты также подарил мне свободу быть искренней. С собой и с окружающими. В этой искренности я чувствую, что меня понимают, я могу говорить, потому что знаю — меня слушают. Я могу и не говорить, и просто потеряться в своей одиночестве.
Сегодня, наверное, ты устал от жары и начал дождь. Летний, сильный, очищающий улицы дождь. А ещё — пугающую и на мгновение освещающую город грозу. Я сижу одна на подоконнике и смотрю в окно, глубоко вдыхая. Вспоминаю, как прошлым летом, когда я ещё совсем тебя не любила, шёл такой же дождь. И я, опять одна, стояла у окна и думала, как запах твоего вымытого дождём города напоминает мне запах моего родного города. Может, я выдумала это сходство, потому что дождь в этом году похож только на прошлогодний. Только твой теперь этот запах после дождя.
Наверное, я начала тебя любить тогда, когда увидела тебя таким, какой ты есть. Перестала так часто сравнивать тебя с моим родным городом. Перестала искать сходства, пытаться воссоздать тут свой город. Этим летом я впервые увидела твоё лицо. А ты пригласил меня в свои парки — читать книгу под деревом, пить холодный кофе у каналов. Ты улыбнулся мне, и я улыбнулась тебе в ответ. А может быть, это я первая тебе улыбнулась, а ты ответил мне — понимающей и приглашающей улыбкой.
Нет, ты не стал для меня родным. Я не могу назвать тебя «моим», и вряд ли когда-нибудь смогу. Я знаю, что я не твоя, и ты — не мой. В твоей истории меня нет, и если я вдруг решу исчезнуть из твоей жизни, ты даже не заметишь. Ты не влюблён в меня, и я это знаю. Но всё равно… наверное, я больше не боюсь тебя любить.
Свой родной город я люблю как старого друга. Мы отдалились друг от друга, но всё равно любим — не празднично, а по-настоящему. Мы знаем, что всё равно вернёмся друг к другу, будем ждать и снова и снова находить друг друга. А тебя я, может быть, люблю по-новому — так, как, наверное, любят кого-то с первого взгляда. Та Я, которая любит тебя, — это новая Я, которую я создала только ради тебя и благодаря тебе. Я люблю тебя, не чувствуя потребности рассказать тебе всё о своём прошлом. А ты великодушно позволяешь мне быть новой и не спрашиваешь о нём. Я люблю тебя временно, потому что знаю, что наша любовь всё равно временна. Но, знаешь, с каждым жарким летним днём, который мы проводим вместе, я люблю тебя чуть сильнее, чуть искреннее.